Андрей Ливадный - Мишень [авторский сборник]

Ознакомительный фрагмент

На лужайке, подле бассейна, который, если Шейле не изменяла память, они с дочерью как раз накануне в первый раз наполнили водой, стояли еще два мотоцикла. Неподалеку жарко полыхал костер, в давно не стриженной траве лужайки путались пустые банки из-под пива и другой, еще менее симпатичный мусор.

Ее Янга сидела, поджав босые ноги, на коленях у какого-то волосатого панка. Возле костра еще один парень целовался со своей подружкой, а второй уставился в огонь неподвижным, остекленевшим взглядом. По глади бассейна в неверном, колеблющемся свете костра плыли, тускло поблескивая мятыми боками, все те же неистребимые пустые жестянки из-под пива.

— Так… — Шейла, словно призрак, шагнула в круг света, вызвав секундный столбняк у всех, кто находился подле костра, кроме молодого человека, что и без того сидел, неподвижно глядя в одну точку. — Янга, что все это значит? — строго спросила Шейла, глядя на дочь.

— Ммама?… Откуда ты взялась?! — смертельно побледнев, потрясение выдавила перепугавшаяся девочка. Выражение ее лица было таким, словно из сгущающихся сумерек на лужайку действительно шагнул призрак.

— Что значит — откуда?! — не выдержав, взорвалась Шейла. — Во-первых, слезь с колен этой немытой обезьяны, а во-вторых… — Она нахмурилась, припоминая, о чем они договаривались с дочерью во время ее последнего посещения виртуальной вселенной… — Мы же собирались пойти с тобой завтра в лес…

От этого заявления у Янги нервно дрогнули губы, а волосатый верзила, державший ее на коленях, вдруг поднял руку и демонстративно покрутил пальцем у виска.

— Янга, у твоей пращурки амнезия… — сочувственно произнес он.

Глаза Шейлы потемнели.

Где-то в небесах предупреждающе зарокотал гром. Ни слова не говоря, она шагнула вперед, легко, словно пушинку, подняла дочь, сорвав ее с уютного насеста, так что та взвизгнула от неожиданности, поставила на землю и со словами: «Умойся, с тобой я поговорю чуть позже», рывком подняла на ноги шутника.

— Тебя учили вставать, упырь нечесаный, когда с тобой разговаривают старшие?!

Он попятился, попытавшись вырваться, но добился немногого, только жалобно затрещал, расходясь по шву, ворот его кожаной куртки. Залитые пивом глаза парня наконец начали проясняться.

— Я, это… извините, мэм… Янга нам сказала…

— Ты отвечай за свои слова! — Шейла чувствовала, что вот-вот слетит с тормозов: внутри все прямо клокотало от какой-то нехорошей, злой обиды, ощущение было таким, словно она пришла домой и увидела, что в ее постель нагадил соседский кот…

— Пошел вон отсюда!… - Чтобы не сделать чего похуже, Шейла просто оттолкнула его от себя, и парень, не удержав равновесия, кубарем покатился в траву. — Чтоб через две минуты духа вашего тут не было!

Все еще клокоча от ярости, она отошла к бассейну и застыла мрачным изваянием на кромке парапета, глядя в черную, как свинец, воду, по поверхности которой плавал мусор, вперемешку с опавшими желтыми листьями.

За яростной обидой, душившей ее, пробивалось нечто другое, какое-то подспудное, уже давно ощущаемое беспокойство, не дававшее покоя с самого начала ее визита в свой личный мир… Тут буквально во всем присутствовал какой-то диссонанс, неправильность, которая тревожила, но не находила прямого и ясного объяснения…

И вдруг она поняла — осень!

Глядя на плавающие по поверхности воды желтые листья, Шейла вдруг с ужасом поняла, тут наступила осень, хотя в последнее ее посещение только начиналось лето!…

Где-то за спиной взревел рокот моторов.

— Мама… — раздался тихий, дрожащий голос Янги, когда стрекот стих вдали за деревьями. — Зачем ты так, мам? Они ведь не делали ничего плохого, а Людвиг вообще классный парень… Если бы не они, я бы тут свихнулась от скуки!

— Не поняла. — Шейла резко обернулась, встретившись с глазами дочери. Одета Янга была неряшливо, под стать тем чудо-молодцам на мотоциклах: белокурые волосы растрепаны, ноги босые.

— Что ты не поняла? — В голосе дочери вдруг прорвалась такая же злая, как и у нее самой, обида. — Ты бросила меня, ушла, сказала, что по делам и ненадолго, а исчезла на три месяца! У тебя что, действительно амнезия?!

Наверное, лейтенант Грин выглядела достаточно глупо, когда стояла, открыв от изумления рот, на самом краю загаженного бассейна и остро чувствовала, как заныло в груди…

Три месяца?!

Ее Янга провела тут три месяца совершенно одна?!

В этот момент Шейла почему-то не вспомнила, что ее дочь — лишь фантом, выдумка, несбыточная мечта, реализованная на уровне виртуальной «Вселенной Вегаса».

Она испытала именно то, что должна была испытать мать при виде своего ребенка, которого сама же и бросила на произвол судьбы… Шейла побледнела, потом по ее лицу вдруг поползли пунцовые пятна.

Она заставила себя поднять глаза, посмотреть на дочь, а та стояла напротив, растерянная, растрепанная и… совершенно чужая, неузнаваемая, повзрослевшая, что ли…

Шейла просто не успела ничего сказать ей.

Глаза Янги вдруг как-то странно забегали, лицо побелело, и она опрометью бросилась в кусты, зажимая по дороге рот ладошкой.

Спустя несколько секунд оттуда донесся ее сдавленный стон.

Шейла не стала вмешиваться. Ей было, о чем подумать, стоя на краю оскверненного бассейна. Когда шуршание раздвигаемых ветвей раздалось вновь, она стояла, погрузившись в глубокую, мрачную задумчивость. Услышав, что дочь возвращается, Шейла тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, и спросила, с искренним участием и уже без малейшего намека на раздражение:

— Пиво?

Янга кивнула слишком поспешно.

— Ну-ка, постой!… - Шейла подошла к ней, обняла за плечи и развернула лицом к себе. Запаха пива она не почувствовала.

Глаза Янги вдруг блеснули злым вызовом. Он попыталась дернуть плечами, вырваться, но мать не пустила.

— Пойдем-ка в дом.

Тут все оставалось по-прежнему. Так же мягко светил зеленый абажур, свисающий над самым столом, в углу потрескивал камин, который имел автоматическую загрузку дров. Благо запасы распиленной на чурбачки древесины тоже являлись заботой какой-то там автоматической системы подачи. Шейла никогда не вникала в подобные тонкости, личный мир создается вовсе не для того, чтобы каждый день мотаться в лес за дровами или маяться с приготовлением пищи. Хозяева «Вегаса» хорошо это понимали. Заглянув в холодильник, Шейла убедилась, что многие из угрызений ее совести просто не имели под собой почвы. Она на секунду забыла, в каком мире находится.

В ванной комнате она крутанула кран горячей воды, убедилась, что та действительно горячая, молча указала Янге на душевую кабинку, а сама вернулась в холл, усевшись в кресло подле камина.

Взяв со стола пачку сигарет, она закурила.

Журчание воды, доносившееся из ванной комнаты, хорошая сигарета, пляшущие языки пламени в камине — все это подействовало чуточку успокаивающе…

«Вот, оказывается, каково быть матерью… — вдруг подумалось ей. Нет… — Она прикусила фильтр сигареты, когда в голову пришла другая, более прозаическая мысль. — Не может быть… — Шейла невольно покосилась на раздвижную пластиковую дверь ванной комнаты. — Они там сдурели, эти чертовы программисты?!»

Не выдержав, она встала, подошла к тонкой двери и спросила, глубоко затянувшись:

— Янга, с тобой это давно?

— Что «это»? — переспросила из-за двери дочь.

— Тебя давно тошнит?

На минуту наступила тишина, было слышно лишь, Как вода из душа с шелестом бьет в пластиковый поддон.

— Ты хочешь спросить, не беременна ли я? — наконец раздался из ванной голос Янги.

Шейла непроизвольно возвела глаза к потолку.

— Да, мама… Я беременна.

— От кого?! Тебе пятнадцать лет, девочка, что ты несешь?! — Шейла хотела открыть дверь, но та оказалась заперта изнутри.

— Мама, Людвиг прекрасный парень, мы любим друг друга…

О черт…

Она вернулась за стол, села, в полной прострации глядя в огонь, плясавший за каминной решеткой. Сигарета, дотлев до фильтра, обожгла пальцы. Вздрогнув, она едва не уронила окурок.

«Так… не хватало еще истерики в виртуальном мире твоей мечты, а, подруга? — упрекнула она саму себя, прикуривая новую сигарету и не чувствуя вкуса дыма. — Беременная дочка, зять, — волосатый упырь из соседней реальности, мама, исчезающая из дому на три месяца…»

Стоп!…

— Янга, откуда он взялся?

— Кто? — Дочь, приоткрыв дверь ванной, робко взглянула на мать.

— Ну этот твой, Людвиг?

— Не знаю… Он говорит, что живет тут неподалеку. Вроде бы километрах в трех. У него отец — чемпион планеты по мотоспорту.

— А ты не знаешь случаем его фамилии?

— Людвига?

— Людвига, его отца, без разницы!